Партия "За нашу Родину", Санкт-Петербург

Понимая, что участвует в исторических событиях, он вел записи более подробные, чем требовалось для выполнения его работы по подготовке нового Союзного договора. Сегодня мы предлагаем читателям "МН" главу из его книги, которая готовится к выпуску в издательстве "Молодая гвардия".

"Страна задыхается без ясности"

4 ноября 1991 года в Кремле шло заседание Государственного совета СССР. Открывал его президент Советского Союза М.С. Горбачев:

- Мы находимся в тяжелой ситуации. Я задаю всем вам и себе вопрос: почему это происходит? Складывается впечатление, что мы легко и без должной ответственности распорядились "капиталом", созданным большой совместной работой после путча. Говоря о "капитале", я имею в виду возникшую тогда у людей надежду, уверенность, что можно справиться с ситуацией, повести страну по пути реформ и быстрее выйти из кризиса.

Особенно остро мы осознали недопустимость распада государства. Как говорится, заглянули за черту и увидели пропасть, куда можем скатиться, если это произойдет. В субботу мы с Борисом Николаевичем пришли к общему мнению, что надо быстрее заключить Договор о Союзе Суверенных Государств. Такого же мнения и Каримов, Назарбаев, Ниязов, Шушкевич.

У нас остался очень небольшой лимит времени. Не хочу обобщать и ставить всех на одну доску, но есть большие различия в позициях, они тормозят процесс, а между тем страна задыхается, не имея ясности по главным вопросам. Это опасно. И Госсовет - мы с вами - несет за это ответственность...

8 ноября, вернувшись из Москвы, Л. Кравчук провел пресс-конференцию, на которой обозначил важнейшие задачи: самое главное - провести референдум о независимости Украины, далее - преодолеть кризис и приступить к созданию национальной армии, выпустить собственную валюту. Нет необходимости в союзном Министерстве иностранных дел, нужны самостоятельные внешние сношения. В отношении Союзного договора Кравчук сказал: "Моя позиция - прекращать разговоры о ново-огаревском процессе. И выяснить наконец, что же такое Союз. И кого представляет Верховный Совет Союза? 15 республик, как было раньше, или СОЮЗ СЕМИ, КАК СТАЛО СЕЙЧАС? И каково положение самого Горбачева? Ново-огаревский процесс - это теперь плюсквамперфект!"

"Не беру ответственность за богадельню..."

Тем временем 14 ноября 1991 года в Ново-Огареве вновь собрался Государственный совет СССР.

- Не вижу Лукьянова, - пошутил президент России Борис Ельцин, решительно занимая место по правую руку от президента Горбачева, где обычно сидел Анатолий Лукьянов, председатель Верховного Совета СССР, участвовавший во всех ново-огаревских встречах, завершившихся в конце июля 1991 года соглашением семи республик Советского Союза заключить новый Союзный договор. А в августе, за день до назначенного дня подписания договора, произошел путч. Лукьянов, теперь сидящий в тюрьме "Матросская Тишина", незримо присутствовал на последних ново-огаревских дебатах.

В этот день заседание Госсовета началось позже, чем обычно, в 12 часов дня. Расселись, поприветствовали друг друга, перебросились короткими репликами. На обсуждение порядка работы ушло минимум времени. Было решено идти прямо по тексту. Первый вопрос, давным-давно пройденный, но снова оказавшийся в центре внимания, - о названии будущего Союза. Может быть, Союз Суверенных Республик?

- Скажут, по пути потеряли одно "с", - под общий смех пошутил Ельцин.

- ССГос нельзя? - спросил Назарбаев. - Чтобы одинокого "Г" не было.

- ССГ так ССГ. - Для Горбачева название - дело вторичное. Речь о государственности. - Надо решить главный вопрос: будем создавать государство союзное или нет?

- У меня складывается впечатление, что люди все равно без нас придут к этому. - Назарбаев формулировал и ставил вопросы кратко и точно. - А у нас есть такая воля?

- Союз создать есть воля, - твердо сказал Ельцин.

- Тогда второй вопрос: какой союз? - подошел к самой сути Назарбаев.

- А твоя точка зрения? - быстро спросил Горбачев.

- Не надо никого тянуть, - Назарбаев отвечал твердо, уверенно. - Никто из нас не пророк, но в душе я убежден, что обязательно придут другие руководители вместо нас, когда народ созреет, и он обойдется без нас. Когда это произойдет - через год или два, я не знаю. Так давайте будем мудрее чуть-чуть, если мы действительно хотим блага нашим народам. Мы уж два года уговариваем всех. Не лучше ли сказать: "Друзья, у нас союз, а с вами отношения строятся так-то и так-то".

- Ну, а какой союз? - настаивал Горбачев.

- О федерации теперь говорить, думаю, очень сложно, - Назарбаев произнес это явно с сожалением. - Может быть, конфедерация? Если пойдем на конфедерацию, успокоимся... Я за конфедерацию.

- Я категорически настаиваю, - высказывает свою позицию Горбачев. - Если мы не создадим Союзное государство, я вам прогнозирую беду...

- Союз государств! - дает принципиально иной ответ Ельцин.

- Если нет государства, я в этом процессе не участвую. Я могу прямо сейчас вас покинуть. А вы тут работайте, - Горбачев встает и начинает собирать бумаги.

- Это называется эмоции, - Ельцин вспомнил и почти повторил сказанную когда-то про него фразу Горбачева.

- Нет, нет и нет! - Горбачев не играл. Он действительно был на грани срыва. - Я уже заявил, если не будет государства, я считаю свою миссию исчерпанной.

- Михаил Сергеевич, вы всегда были сторонником решения вопросов не в ультимативной форме, - попытался смягчить ситуацию Шушкевич.

- Безусловно, - механически произнес Горбачев.

- Мне кажется, вы должны продолжать... - но договорить свою мысль Шушкевич не успел, его перебил Горбачев.

- Ну что вы, ей-богу! Я не могу взять ответственность за богадельню, которая не сможет управлять ситуацией, - Михаил Сергеевич вложил бумаги в папку, вжикнул молнией и объявил перерыв.

Полтора часа Ельцин, Назарбаев и еще несколько членов Госсовета совещались в небольшой комнате на первом этаже, время от времени посылая Горбачеву через его помощников формулировки, представляющиеся им более-менее приемлемыми. Горбачев удалился в другую комнату и, казалось, отдыхал. На самом деле он напряженно думал, думал о цене компромисса. Как же быстро несется время в такие минуты. Необходимо принять решение, которое сильно отразится на судьбе страны. Горбачев определил для себя предел уступки: от федеративного государства - к конфедерации. Перерыв закончился.

- Ну вот, нашли компромисс. - Горбачев продолжил заседание. - Этой формулой вы учитываете настырность президента СССР, а президент СССР учитывает вашу настырность...

- Конфедеративное демократическое государство, осуществляющее власть... - по бумажке начал зачитывать Ельцин согласованную в комнате формулу.

- Согласен. - Вздохнул Горбачев и замолчал. Да и что тут было говорить.

- "...Осуществляющее..." - Ельцин хотел все же зачитать формулировку до конца.

- Когда я говорю, что согласен, - перебил его Горбачев, - Борис Николаевич замедляет чтение и думает, почему Горбачев согласен.

- Да, я часто подозреваю вас, безусловно, - после уступки Горбачева Ельцин решил взять инициативу на себя.

Горбачев засмеялся, но как-то невесело.

- ...Тогда сразу перечитываешь и начинаешь думать: "То ли я говорю", - не обращая внимания на смех Горбачева, договорил Ельцин.

Ельцин вообще стал шутить довольно рискованно. Когда позже обсуждался вопрос о столице, Нурсултан Назарбаев посетовал:

- Столица - Москва. Значит, Кремль захватит Россия. И все.

- Ну, на это немного времени потребуется. Но мы не забываем друзей, приватизируем и для вас, - ответил Ельцин, глядя не столько на Назарбаева, сколько на Горбачева.

Президент СССР, уже передавший своим Указом 12 июня президенту РСФСР часть апартаментов в Кремле, сделал вид, что не заметил укола.

Чтобы говорить такие вещи, надо быть твердо уверенным, что собеседник даже не подозревает истинной подоплеки дела. Секретность при подготовке минского соглашения в самом деле была соблюдена превосходно.

"Тут этих апостолов без счета!.."

Заседание уже заканчивалось, члены Госсовета стали собирать свои записи, задвигали стульями, когда Горбачев почти безразлично заметил:

- На основе своих бесед с депутатами, предлагаю восстановить должность председателя Верховного Совета.

- Вдруг освободят Лукьянова, надо же вместе быть, - съязвил Ельцин.

- Спикер должен быть. Но только как подобрать такого, чтобы не предавал? - раздался чей-то голос с дальнего конца стола заседаний.

- Из двенадцати апостолов Иисус Христос и то не сумел разглядеть Иуду. А тут этих апостолов... - пробормотал Горбачев. - Ну, так договорились?

Не договорились о главном. На следующем заседании Госсовета в Ново-Огареве 25 ноября 1991 года Ельцин отказался от уже согласованной формулы "конфедеративное демократическое государство" и потребовал перейти к концепции конфедерации государств. Горбачев категорически возражал. Ельцин пригрозил отказом от парафирования Договора. Его поддержали Ниязов и Каримов.

Только мнение Леонида Кравчука оставалось неизвестным. Во втором, послепутчевом цикле ново-огаревских встреч он участия не принимал. Горбачев вспомнил, как в июне в Ново-Огареве кто-то заговорил о намеченной в общих чертах процедуре подписания. Кравчук тогда искренне удивился:

- А когда же обсуждали формулу подписания? Почему я ничего не знаю?

- Тебя в тот раз не было. Ты в Мюнхене пиво пил, - ответил ему Горбачев, намекая на визит украинского лидера в ФРГ. - А мы тут сидели, работали.

Тогда посмеялись. Сейчас, в ноябре, было уже не до смеха.

После долгой дискуссии Горбачев наконец пытается найти компромисс:

- Парафирование или визирование, или решение Госсовета - все равно мы несем солидарную ответственность. Если так, то - пожалуйста, выберем любую форму. Не будем парафировать, примем решение Госсовета внести этот проект на обсуждение Верховных Советов. Но это означает, что у нас есть согласованная единая позиция. А Верховные Советы рассмотрят и решат вопрос - одобрять или не одобрять, или одобрять с какими-то пожеланиями, тогда, наверное, утвердят полномочные делегации и поручат им окончательное согласование. Борис Николаевич, если мы не парафируем, а принимаем решение Госсовета, то лишь снимается элемент визирования каждой страницы инициалами.

- Ладно, давайте примем такое решение Госсовета: проект Союзного договора представить Верховным Советам: - Ельцин не упустил момент, подловил Горбачева и спешил зафиксировать отказ от парафирования Союзного договора.

- Давайте решением Госсовета считать текст согласованным. И направить его на рассмотрение Верховных Советов, - Горбачев очень упорно отстаивает свою позицию.

- Думаю, можно еще короче: направить данный вариант проекта на рассмотрение Верховных Советов, - подтверждая бесплодность дальнейших разговоров, отреагировал Ельцин.

- А какая разница? - Горбачев еще не верил в поражение.

- М-мм...

- Какая разница? - торопил его Горбачев.

- Разница в "согласованно" - наконец лаконично сформулировал Ельцин.

- Я не вижу смысла возобновлять дебаты, - пытался преодолеть возникшую преграду Горбачев. - Мы все это уже прошли, Борис Николаевич, как же так? Это же несолидно для такой фирмы, как наша, - Государственный Совет. Оповестили народ, оповестили мир, а что теперь? - Горбачев заговорил эмоционально, отбросив попытки рациональной аргументации. - Нет, Борис Николаевич, давайте определимся. Если такова ваша точка зрения и вы все отменяете... Это ваше, президентов, общее дело, а я свою точку зрения высказал. Проводите сами беседы, я не буду вмешиваться. Именно вы создаете Союз!

- У нас нет категоричных замечаний. Нам нужно максимум десять дней, - донесся с другого конца длинного стола чей-то голос, кажется, Шушкевича Горбачев смотрел в глаза Ельцину и не уловил, кто это сказал, но суть схватил моментально.

- Вот самое категоричное замечание - вы не принимаете того, о чем уже договорились. Это самое категоричное! - спор переходил на повышенные тона. - Разрушается вообще основа всего этого документа. Тогда речь пойдет совсем о другом проекте. В конце концов мы - Государственный совет, или все время будем делать параллельные ходы? - рассердился Горбачев.

Но и рассерженный Горбачев уже не пугал членов Госсовета. Парафирования Договора так и не произошло. Участники заседания разъехались.

До минского соглашения в Беловежской пуще оставалось 13 дней...

http://www.globalaffairs.ru/articles/6572.html

[Сейчас эта страница исчезла, но ее содержание сохранилось.]

Автор - доктор юридических наук, некогда помощник М.Горбачева.